Небольшой карандашный набросок «Рождение Венеры» (1890-е-нач. 1900-х), на котором изображена античная богиня (даже её руку Серов изобразил как волюту), своим абрисом неожиданно напомнил не творения греческих мастеров, а «Устюжское Благовещение» (кстати, расположенное практически в соседнем зале) — это Наброски Серова. Уроки русской иконописи хорошо заметны в лучших рисунках Серова: умение обощать, сконцентрироваться на главном, отбросив ненужные подробности; выразительность силуэта; лаконичный, четко очерченный контур. Таковы иллюстрации к «Басням» Крылова, например.
Если задуматься о созвучных Серову личностях в русской и мировой истории искусства, то на ум приходят такие имена, как Александр Иванов и Андрей Рублев, Мазаччо и Пьеро делла Франческа, Джотто. Почему? Всех их объединяет гуманизм, любовь к людям и ко всему миру; умение видеть в каждом человеке личность, глубокое уважение к ней, попытка понять и передать в своих работах ее неповторимость, уникальность. В этом суть творчества Серова. И его техника, его метод, его стиль письма призваны решать именно эту задачу.
А главное, сам Серов прежде всего был Личностью… Редкое, очень редкое сочетание гениального художника и гениального человека.
И как не согласиться сл словами Д. Философова над гробом Серова: «Мы потеряли не только замечательного художника, но и громадную моральную силу. Серов знал, как трудно примирить красоту с добром. Сам мучился их враждой, но уважал обе ценности, никогда не предавал одной во имя другой» (Аркадий Кудря. Валентин Серов. М., Молодая гвардия, 2008, с. 394)
Не надо репинский рисунок называть серовским. Лежащего Серова (в поезде) зарисовал Репин, а не наоборот.