Андреа дель Сарто — крупный талант, и сходство позы или жеста, которые мы находим в его произведении и в произведении кого-либо из мастеров предшествующей эпохи или старшего поколения, отнюдь, еще не свидетельствует о подражании. Андреа, пожалуй, больше, чем кто-либо другой, нуждается в своего рода «реабилитации», чтобы по праву занять подобающее ему место.
Сила мастерства художника наиболее ярко выражена именно в его фресках. Все они написаны по сырой штукатурке — аль фреско. Эта техника связана с необходимостью записать в один прием всю ту часть стены, которая покрыта свежей штукатуркой. Когда при пристальном рассмотрении фресок Андреа удается увидеть границы соединительных швов, трудно себе представить, как мог художник за один день покрыть такую большую плоскость стены, независимо от того, писал ли он гризайлью, то есть монохромно, или в цвете. Андреа не переводил рисунок с картона на стену, он работал «с листа». Но в некоторых местах можно увидеть проколы, которые делались по контурам картона, — это относится к тем частям фресок, в создании которых принимал участие Франчабиджо.
Фрески в Скальцо все без исключения написаны гризайлью. Эта техника применялась обычно там, где стены не защищены от непогоды. В начале XVII века были сделаны занавеси, чтобы уберечь фрески, но этого оказалось недостаточно. И лишь спустя много времени, приблизительно через двести пятьдесят лет, то есть в конце XIX века, над боковыми крыльями дворика были воздвигнуты сводчатые перекрытия.
Серия фресок в Скальцо стала одним из самых крупных памятников эпохи Высокого Возрождения во Флоренции. Уже при жизни Андреа фрески в Скальцо высоко ценили, а впоследствии их даже не разрешали копировать без особого разрешения великого герцога.
Форма растянутой по горизонтали фрески соответствовала не только архитектуре дворика, но и внутреннему убранству: у основания фресок, вдоль стен стояли в те времена длинные скамьи. Здесь сказалось искусство Андреа в области организации внутреннего пространства. Воздвигнутые намного позднее сводчатые перекрытия нарушили замысел Андреа дель Сарто. Ритм арок не отвечал спокойствию и ясности горизонтали, которую стремился подчеркнуть мастер; была нарушена и связь между горизонтальным расположением композиций и архитектурой самого помещения.
Возможно, что и гризайль он избрал потому, что дворик Скальцо был слишком мал для живописи в цвете. Соображения дешевизны не играли в данном случае никакой роли, так как известно, что за свои гризайли Андреа получал столько же, сколько за живопись в цвете.
Что особенно поражает в этих фресках? Высоким знанием анатомии владели многие мастера Возрождения, и потому безукоризненные ракурсы и тонкая моделировка тела во фресках Скальцо, взятые отдельно от всего прочего, не могли бы принести славу Андреа. В них поражает другое: тончайшая нюансировка монохромной живописи, насыщенность светом, разработка теней (они никогда у художника не бывают черными) и светлых мест (никогда не бывают белыми).